Уильям Шейкспир - Трагедия Ромео и Джульетты

Коль осквернил я грешною рукой72
Сей храм святой, приемлю наказанье:
Мои уста-паломники с лихвой
Вину искупят нежным лобызаньем.

Паломник добрый, вы несправедливы,
Ведь набожность не стоит наказанья.
К рукам святых паломник боязливо
Притронется – и в том его лобзанье73.

Но губы есть у тех и у других.

Даны им губы только чтоб молиться.

Так пусть же губы сменят руки их!
Святая, ваш приход74 устал томиться.

Святые лишь стоят, когда их молят.

Так стойте! Дайте намолиться вволю!
Твои75 уста моим простили грех…

Грех перешёл к моим скоропостижно.

И перешёл без видимых помех.
Верни мой грех! (Целует её)

Целуетесь вы книжно76.

Мадам, вас хочет видеть ваша мать.

Кто мать её?

Послушайте, любезный,
Хозяйка дома матушка её.
Добра, умна и крайне благолепна.
Я – нянька той, с которой вы общались.
А тот, кто сердце пташки завоюет,
Получит всё.

Она из Капулетти?
О боже! Жизнь моя в руках врагов.

Пошли, пока веселие в разгаре.

Боюсь, ты прав. Я сам весь как в угаре.

Нет, господа, прощаться не спешите.
Нас ждёт ещё заманчивый банкет.
Уходите? Тогда благодарю вас
И искренне желаю доброй ночи.
Прибавьте света!.. Что ж, идёмте спать.
Ах, братец, припозднились мы сегодня.
Пора вздремнуть.

Постой-ка няня. Кто тот господин?

Сын и наследник старика Тиберио.

А этот, что выходит из ворот?

Сдаётся мне, то молодой Петруччо.

А тот, что дальше, к танцам равнодушный77?

Не знаю.

Пойди узнай. И если он женат,
Могила мне послужит брачным ложем78.

Зовут Ромео. Урождён Монтекки,
Ваших врагов единственный сынок.

Как ненависть могла любовью стать?
Увидеть рано, поздно чтоб познать!
Рождение любви… не может быть,
Что я врага должна теперь любить.

Чего-чего?

Да так, стишок один
Шепнул мне кавалер…

Сейчас, сейчас!
Пошли. Последний гость покинул нас.

Былая страсть теперь на смертном ложе.
Младое чувство ей пришло на смену.
Любовь томила, мучила, и всё же
С Джульеттой оказалась несравненна.
Ромео наш влюблён, в ответ любим,
Всё так же видом внешним очарован.
Да только дочь врага теперь пред ним,
И для неё сей сладкий миг рискован.
Как недруг он лишён свободы славной
Ей клятвы в вечной верности шептать.
Но и она в любви своей бесправной
Его не может запросто встречать.
Однако силы им придаст влеченье,
А риск лишь приукрасит впечатленье.

Могу ль идти вперёд, коль сердце тут?
Вернись, земля, найди свой центр вращенья.

Ромео! Мой Ромео!

Он умён
И, я клянусь, давно в постели дома.

Сюда он мчался и запрыгнул в сад.
Покличь его.

Нет, лучше поколдую.
Ромео! Сумасшедший! Страсть! Любовник!
Явись подобьем трепетного вздоха.
Срифмуй хоть строчку! Хватит мне сполна.
Скажи «да-да», пропой «любовь» и «вновь».
Ответь хоть словом сплетнице Венере.
Её сынка слепого подразни,
Адама Купидона79, что был меток,
Когда влюбился в нищенку король!80
Но нет, не слышит он, не шелохнётся.
Мартышка сдохла81. Снова поколдую.
Я заклинаю взглядом Розалины,
Её челом высоким и устами,
Её стопой, и ножкой, и бедром,
И тем владением, что с ними смежно,
Явись пред нами в истинной плоти!

Тебя услышит он и обозлится.

Не обозлится. Он бы не стерпел,
Когда в кружок его подружки я бы
Призвал заблудший дух и там оставил
Стоять, пока она его ни сломит.
Вот это злит, ну а мои призывы
Прекрасны и честны: его подругу
Зову за тем лишь, чтоб его поднять82.

Идём. Он затаился средь деревьев,
Ища согласья в мраке влажной ночи.
Любовью слеп и тем угоден тьме.

Коль слеп любовью, в цель не попадёт.
Сидеть ему теперь под мушмулою83,
Возлюбленную видя в этом фрукте —
Объекте шуток одиноких дев.
Чтоб лишнего в чужом саду не скушать,
Достал Ромео собственную грушу.
Спокойной ночи! Лучше уж я в койку,
Чем на лужайке в холодрыге спать.
Ну что, пошли?

Идём, поскольку тщетно
Искать того, кто против нахожденья.

Рубцы смешат того, кто ран не знает.

Но тихо! Что за свет струит в окно?
Ведь там восток. Тогда Джульетта – солнце!
Восстань, убей завистницу-луну,
Которая уже больна от скорби,
Поблекшая в красе своей служанки85.
Не будь служанкой, раз она такая.
Наряд весталки тошнотворно зелен.
К лицу он лишь дурнушкам. Скинь его.
Моя невеста! О, любовь моя!86
О, знала бы она!87
Заговорила молча88. Что с того?
Красноречивы взгляды. Я отвечу.
Я обнаглел… Она не мне сказала.
Ярчайших две звезды на небосклоне
Ушли, препоручив её глазам
Блистать с орбиты их до возвращенья89.
Что если б звёздам стать её глазами?
Краса её ланит затмила б звёзды,
Как солнце – лампу. Взгляд её на небе
Воздушный свод так ярко б озарил,
Что петушок в ночи б заголосил.
Но вот она щекой к руке склонилась!
О, кабы стать перчаткой мне её,
Щеки б коснулся…

Ой!

Заговорила…
О, светлый ангел, говори ещё!
Блистая у меня над головою90,
Как вестник на крылах среди небес,
Что смертных принуждает падать навзничь
И, закатив глаза, смотреть, как он
Сидит верхом на облаках ленивых
И правит чёлн по лону вод воздушных91.

Ромео! Ну зачем же ты Ромео!
Отринь отца, отвергни это имя!
А если нет, то поклянись любовью,
И я не стану больше Капулетти.

Послушать дальше или ей ответить?

Враждебно только имя мне твоё.
Ты – это ты, пусть даже и Монтекки.
Монтекки – не рука и не нога,
Не плечи, не лицо… да ничего,
Что есть в мужчине. Переназовись!
Что в имени? Как розу ни зови,
Она всё также будет пахнуть сладко92.
Так и Ромео, будь он не Ромео,
Без титула прекрасно б сохранил
Всё совершенство. Имя сбрось93, Ромео,
И за него, за этот орган лишний,
Возьми меня94.

Ловлю тебя на слове.
Зови «Любовью». Вновь готов креститься!
И никогда Ромео мне не быть.

Кто ты, мужчина, скрывшийся в ночи
И мысли мне смутивший?95

Я не знаю,
Как имя мне своё тебе назвать96.
Оно претит мне, милая святая97.
Поскольку в нём услышишь ты врага.
А напишу, так сам же и порву.

Мой слух ещё не внял и сотне слов,
А языка уж мне знакомы звуки.
Ты не Ромео? Ты не из Монтекки?

Не то, не то, святая, коль не хочешь.

Как ты сюда проник, скажи, зачем?
Ограда высока, а место это
Смертельно для такого, как ты есть,
Когда моя родня тебя тут встретит.